Леди исчезает (2013, Великобритания)
The Lady Vanishes
Режиссер Дьярмуид Лоуренс.
В ролях: Таппенс Мидлтон, Том Хьюз, Селина Каделл, Кили Хоуз, Джулиан Райнд-Татт, Стефани Коул, Джемма Джонс, Сэнди МакДэйд, Пип Торренс, Алекс Дженнингс.
Возвращаясь с отдыха, молодая и богатая Айрис Карр знакомится в поезде с пожилой соотечественницей, мисс Фрой. Ещё на вокзале, ожидая поезд, Айрис получила солнечный удар, и теперь, добравшись до места, забылась тревожным сном. А когда проснулась, обнаружила, что мисс Фрой самым таинственным образом исчезла. Более того, все попутчики уверяют: англичанка в этом купе была только одна — сама мисс Карр. Девушка начинает подозревать заговор и решает во что бы то ни стало докопаться до сути…
Эта снятая для ТВ третья экранизация классического детективного романа Этель Лины Уайт «Колесо крутится» — наиболее близкая к тексту книги из всех существующих версий.
Вагон разделен на две зоны — ресторан и салон-бар.
Предыдущие экранизации — классическая версия 1938 года и её ремейк 1979 года.
Этель Лина Уайт — «Колесо крутится», 1936 (пер. с англ. Л. Лаврухиной, отрывки)
Дамы не без опаски миновали последний громыхающий тамбур и попали в вагон-ресторан, который, похоже, был полон. За одним из столиков пили чай сестры Флад Портер в безукоризненно сидящих дорожных костюмах из беленого льна. Когда Айрис протискивалась мимо, они вежливо, с подчеркнутой формальностью склонили головы. Во взглядах довольно ясно читалось: «В дороге мы еще знакомы, но по прибытии в Лондон мы тебя знать не знаем». Айрис никак не выказала желания к ним присоединиться, и мисс Роуз не удержалась, чтобы не взять ситуацию под контроль.
— Вас зовет ваша знакомая, — объявила она.
Айрис обернулась и увидела, что ее спутница отыскала последний незанятый уголок, где к одной из стен был приставлен дополнительный столик, и заняла там место. Когда Айрис присоединилась к ней, та радостно оглядывалась вокруг.
— Я уже заказала чай для той дамы и ее мужа. Скажите, разве здесь не замечательно?
В ее радости было столько энергии и энтузиазма, что Айрис даже не пришло в голову слово «претенциозность». Она не без сомнения оглядела выцветшие бархатные занавески, грязноватую скатерть, стеклянную розетку с вишневым джемом и наконец перевела взгляд на спутницу. Лицо, практически лишенное черт, если не считать морщинок, — но бледно голубые глаза сверкают, а голос звенит, как у девчонки.
Впоследствии, когда Айрис пыталась собрать воедино все свидетельства разворачивающегося заговора, именно это несоответствие между девчоночьим голосом и обликом старой девы заставило ее впервые усомниться в собственных воспоминаниях. Которые в любом случае не изобиловали подробностями, поскольку больше она столь пристально на спутницу не смотрела. В глаза било солнце, и Айрис пришлось прикрывать их ладонью. Однако всю беседу ее не покидало ощущение, что щебечущий голосок напротив принадлежит собеседнице намного моложе, чем она сама.
— Чему вы так радуетесь?
— Это ведь путешествие! Мы движемся! И все вокруг движется.
Здесь Айрис не могла не согласиться — все вокруг действительно двигалось, пусть и несколько дергано, как в старом кино. Официанты сновали по раскачивающемуся вагону, стараясь не уронить подносы. За окном проносились фрагменты пейзажа. Зола от паровоза сыпалась на блюдечко с маслом и на пирожные. В лучах света плясали пылинки, а чайные чашки подскакивали на каждом стыке рельсов. Айрис торопливо пила чай, пытаясь не разлить, и слушала рассказ своей спутницы. Та оказалась домашней учительницей английского при богатой местной семье по имени Виннифред Фрой и ехала домой в отпуск.
— Папа и мама пишут, что говорят лишь о моем приезде. Они просто дождаться не могут, совсем как дети! Да и Сокс тоже как ребенок.
— Сокс? — уточнила Айрис.
— Да, так его папа прозвал. Сократ, наш пес, бобтейл, не совсем чистопородный, но такой милый! И души во мне не чает. Мама пишет, он тоже понял, что я приезжаю, только не знает когда. Этот дурачок бежит встречать каждый поезд! А потом возвращается назад в унынии, даже хвостом не виляет. Папа с мамой ждут не дождутся увидеть его радость, когда я наконец приеду.
— И я бы хотела взглянуть, — пробормотала Айрис.
Тема родителей ее не особо заинтересовала, а вот собак она любила. Айрис без труда вообразила себе Сокса, огромную курчавую псину совершенно клоунского вида — и как он будет прыгать, словно щенок, сверкая карими глазами сквозь пряди шерсти, когда хозяйка наконец вернется домой.
Мисс Фрой неожиданно поменяла тему:
— Пока не забыла… Хотелось бы объяснить, почему я вас не поддержала насчет окна. Вы ведь потому и решили, что я не англичанка? В купе правда было душно, а я не хотела вмешиваться из за баронессы.
— Из-за той, в черном?
— Да, именно. Так вышло, что я ей обязана. Дело в том, что с моим билетом случилась какая-то путаница. Я зарезервировала себе второй класс, но вдруг оказалось, что мое место уже кем-то занято. И баронесса сама оплатила разницу в цене, чтобы я могла уехать вместе с ней, первым классом. Так мило с ее стороны!
— А по ней и не скажешь, — удивилась Айрис.
— Хотя властности, пожалуй, у нее действительно в избытке, она из семьи, в которой я имела честь служить. Имен, пожалуй, лучше не называть, это верхушка местной знати. Они здесь отстали от нас на сотни лет, феодализм во всем великолепии. Вы даже не представляете, какой властью пользуется… ну… мой работодатель. Любое его слово обязательно к исполнению. Причем и говорить не нужно, достаточно кивка.
— Какой позор, — поморщилась Айрис, презиравшая всякую власть.
— Так оно и есть, — кивнула мисс Фрой. — Но в замке именно такая атмосфера, и когда долго в ней живешь, волей неволей и сама становишься бесхребетной. А это так не по английски… Встретив вас, я словно почувствовала себя прежней! Нам нужно держаться вместе, вы согласны?
Айрис предпочла уклониться от ответа. Как и положено современной девушке, она без особого почтения относилась к старшему поколению, и перспектива безотлучно провести все путешествие рядом с мисс Фрой ее не прельщала.
— А после отпуска вы намерены вернуться в замок? — спросила она, чтобы переменить тему.
— Не совсем. Мне был нужен контракт еще на год, чтобы я говорила на местном языке совсем без акцента, поэтому я устроилась учить детей к одному человеку… назовем его лидером оппозиции. — Мисс Фрой понизила голос до шепота: — Дело в том, что здесь есть коммунистическое движение, небольшое, но быстро растущее, и они серьезно настроены против моего бывшего работодателя. Обвиняют его во взятках и прочих ужасах. Я не вникала в подробности, в конце концов, какое мне дело. Я только знаю, что сам по себе это замечательный человек, очень сильная и обаятельная личность. Все таки происхождение не скроешь… Могу я по секрету поделиться с вами одной историей?
Айрис устало кивнула. От яркого солнца и непрерывного дребезжания у нее начала кружиться голова. Чай не помог, тем более что большей частью он все равно выплеснулся на блюдце. Паровоз дергался и подскакивал на стыках рельсов, извергая клубы ядовитого дыма, которые липли к оконным стеклам. Мисс Фрой начала очередную главу своего повествования, Айрис слушала, с трудом скрывая скуку.
— Мне казалось очень важным лично попрощаться с… с работодателем, чтобы объяснить ему, что в моем переходе, если можно так выразиться, на сторону его врага нет никакого предательства. Камердинер и секретарь хором утверждали, что он уехал на охоту. Но что-то подсказывало — меня обманывают. Так или иначе, я всю ночь не могла заснуть, пролежала без сна до самого рассвета, и тут слышу — кто-то в ду́ше… Представляете, дорогая, всего один душ на весь замок, в этом отношении там все так примитивно. Притом что спальня у меня была королевская, сплошь позолота и синий бархат, а в потолке — огромное круглое зеркало. Я тихо, как мышка, выползаю наружу — и сталкиваюсь с ним в коридоре. Просто как женщина с мужчиной, без регалий, я в халате, и он в халате, непричесанный, и волосы мокрые. Но он был так мил — даже пожал мне руку и поблагодарил за службу!
Мисс Фрой замолчала на минуту, чтобы намазать маслом последний кусочек хлеба. Вытирая салфеткой пальцы, она заключила со счастливым вздохом:
— Не могу описать, какая у меня гора с плеч свалилась, когда все так удачно закончилось. Я стараюсь никогда ни с кем не ссориться. Конечно, я не такая уж важная персона, но одно могу сказать совершенно точно — во всем мире у меня нет ни единого врага!
Глава 9. Соотечественники
— А теперь, — объявила мисс Фрой, — нам лучше вернуться в свой вагон и освободить место для других пассажиров.
Официант, который явно понимал в людях и вообще был не промах, протянул счет Айрис. Та попыталась было разобраться в размашисто написанных цифрах, но потом сдалась, положила сверху купюру и встала из за стола.
— А как же сдача? — удивилась мисс Фрой. Когда Айрис объяснила, что оставляет ее на чай, та возмутилась: — Но это неприлично много! Здесь и так включают в счет чаевые. Я неплохо разбираюсь в местной валюте, позвольте мне и расплачиваться. Я буду вести записи, мы с вами рассчитаемся, когда приедем.
< . . . >
В конце концов Айрис прочесала весь поезд за исключением вагона-ресторана. Время чая давно закончилось, ресторан заполнили мужчины, чтобы с относительными удобствами покурить и выпить пару рюмочек. Айрис в нерешительности застыла в дверях — ей хотелось убедиться, что мисс Фрой не забрела внутрь в поисках долгожданного спутника жизни. В этот момент ее руки коснулся некий оптимистично настроенный юнец, произнес что-то неразборчивое — похоже, приглашение выпить — и нагло ухмыльнулся. Айрис в ярости стряхнула его руку и уже хотела уйти, когда в гуле мужских голосов ей отчетливо послышалось звучание оксфордского акцента. Пытаясь высмотреть того, кому он принадлежал, она встретилась взглядом с чернобородым доктором. Его голый череп, наполовину скрытый за пеленой табачного дыма, напоминал луну в туманную ночь. Под бесстрастным взглядом темных глаз, увеличенных толстыми стеклами очков, Айрис почувствовала себя бабочкой, которую насадили на булавку и собираются классифицировать.
Внезапно и без видимой причины ей стало ясно: доктор причастен к тому ужасному, что случилось с мисс Фрой.
Глава 12. Свидетели
Хотя она явно вызывала к себе не слишком здоровый интерес, Айрис в ее нынешнем состоянии было уже все равно. Шагнув внутрь вагона-ресторана, она громко сказала:
— Если здесь есть англичане, умоляю, отзовитесь!
При виде симпатичной девушки, нуждающейся в помощи, один из мужчин вскочил на ноги — молодой человек с довольно приятным лицом и пронзительными карими глазами.
— Могу я чем нибудь помочь? — выпалил он.
Айрис узнала голос. Она слышала его на станции незадолго до солнечного удара. Это был тот самый молодой человек, который возражал против суда присяжных. Внешне он оказался точь-в-точь таким, как представляла себе Айрис, у него даже имелся непокорный вихор того самого типа, который во время утреннего туалета послушно ложится, словно тренированная овчарка, но тут же радостно вскакивает, стоит положить на место расческу. В других обстоятельствах Айрис бросилась бы к нему не задумываясь, однако сейчас дело было слишком серьезным, а молодому человеку, похоже, недоставало основательности. «Годится разве что заигрывать с официантками да хамить полицейским», — решила она.
— Ну же? — подбодрил ее молодой человек.
К своему стыду, Айрис обнаружила, что голос ее дрожит, а мысли путаются.
— Все так сложно, — запинаясь, начала она. — Я попала в такую переделку… То есть нет, попала не я… Я уверена, что произошло нечто ужасное, а я на этом жутком языке двух слов связать не могу…
— Ничего, — успокоил ее собеседник. — Я свободно шпарю по местному. Рассказывайте, что стряслось.
Айрис еще колебалась, не уверенная, что ее выбор пал на правильного спасителя, и тогда со своего места с видимой неохотой поднялся другой пассажир, худой и высокий. Стоило ему заговорить, как Айрис узнала характерный голос второго собеседника, преподавателя иностранных языков.
— Если угодно, я готов предложить услуги переводчика, — сухо произнес он.
— Не соглашайтесь, он никуда не годится, — вмешался молодой человек. — Он разве что грамматику изучил, а я знаю уйму местных ругательств, и уж это нам наверняка понадобится.
Айрис едва удержалась, чтобы не расхохотаться, вовремя почувствовав, что смех выйдет истерический.
— Англичанка, ехавшая на поезде, исчезла, — попыталась объяснить она профессору. — А баронесса утверждает, что никакой англичанки…
Айрис запнулась, обнаружив, что чернобородый доктор внимательно прислушивается к каждому ее слову. По холодному взгляду профессора тоже можно было понять, что за зрелище она сейчас собой представляет.
— Простите, не могли бы вы изложить все по порядку? — спросил он.
Ледяной тон подействовал отрезвляюще, Айрис взяла себя в руки и постаралась объяснить все в нескольких словах, избегая ненужных подробностей. На этот раз она не стала упоминать никакой баронессы, а ограничилась тем фактом, что мисс Фрой не вернулась в купе. По счастью, рассказ произвел на профессора нужное впечатление, и он с самым серьезным видом потер рукой свой длинный подбородок.
— Вы говорите, англичанка?
— Да, — с готовностью подтвердила Айрис, — мисс Фрой. Учительница.
— Так-так… И вы совершенно уверены, что в поезде ее нет?
— Я весь состав обошла!
— Хм. Не похоже, чтобы человек ее типа мог покинуть свое место в купе, не имея на то серьезной причины. Когда именно она вышла?
— Не знаю, я задремала. А когда проснулась, ее уже не было.
— Тогда нам следует начать с опроса других пассажиров. Если к тому времени пропавшая не вернется, я бы предложил вызвать полицию и потребовать, чтобы досмотрели весь поезд.
Молодой человек подмигнул Айрис — мол, профессор в своей стихии.
— Повезло вам, хоть попрактикуетесь, — заметил он.
Это напомнило Айрис, что знакомство профессора с языком в большей степени академическое; молодой же человек, вероятно, владеет разговорной речью. Что очень важно — она начала подозревать, что вся путаница вокруг мисс Фрой произошла из за слабого владения баронессой английским. При хорошо поставленном произношении благородная дама могла не понимать, что ей говорят, и при этом вряд ли призналась бы в непонимании. Во избежание непредвиденных случайностей Айрис обратилась к бойкому молодому человеку:
— Пойдемте и вы с нами, будете, если что, ругаться.
— С легкостью, — согласился тот. — Ругаюсь я не хуже попугая. Ведите нас, профессор!
< . . . >
Прошла целая вечность, пока Айрис одолела несколько вагонов — переходы между которыми, как зловещие стальные аккордеоны, со звоном сжимали меха, чтобы ее раздавить, — и достигла вагона-ресторана. Услышав позвякивание посуды и довольный гул голосов, Айрис несколько пришла в себя и застыла в дверях.
Как раз подали суп, и едоки яростно работали ложками, ведь им пришлось изрядно подождать начала второй смены. Айрис, рассудок которой достаточно прояснился, осознала, что оторвать от еды голодных мужчин — дело безнадежное. Она еле брела по проходу, и в каждом поднятом ей навстречу взгляде вновь читался вызов. Двое официантов обменялись негромкими фразами и захихикали — наверняка над ней.
Сперва ее увидел профессор, сидевший за одним столом с Хэйром, и на его длинном лице отразилась тревога. Он как раз о чем-то болтал с бородатым доктором, который подзадержался за кофе с коньяком — во второй смене ужинающих спрос на места был не столь велик. Все молча на нее уставились, и Айрис похолодела. Даже в глазах Хэйра не было особой приветливости — он обеспокоенно нахмурился. В отчаянии она обратилась к профессору:
— Бога ради, ешьте, не надо останавливаться, только выслушайте меня. Это чрезвычайно важно. Я уверена, что мисс Фрой существует. Я уверена, что она стала жертвой заговора. А главное — я знаю, из за чего.
Профессор, пожав плечами, продолжил есть суп. Айрис торопливо выпалила свою бессвязную историю и сама поразилась, насколько слаба ее аргументация. Она еще даже не закончила, но уже потеряла надежду убедить профессора. Тот слушал с каменным лицом и, насколько можно судить, был озабочен лишь тем, сколько в точности соли следовало бы добавить в тарелку. Когда Айрис замолчала, он, вопросительно подняв брови, взглянул на доктора, и тот разразился торопливыми объяснениями. С надеждой вглядываясь в лица, Айрис не могла не заметить, что Хэйр серьезно обеспокоен.
— Послушайте, это не она все сочинила, а я. Просто для забавы, а бедняжка все восприняла всерьез. Так что если кто тут и рехнулся…
Он осекся. Айрис, впрочем, сейчас было не до обид.
— Вы пойдете со мной? — умоляюще обратилась она к профессору. Тот бросил взгляд на пустую тарелку — официант только что закончил расставлять их перед переменой блюд.
— А до конца ужина потерпеть нельзя? — спросил он устало.
— Потерпеть? Неужели вы не поняли? Это ужасно, смертельно важно! Когда мы доберемся до Триеста, будет поздно!
Профессор вновь безмолвно проконсультировался с доктором, который неподвижно вглядывался в Айрис, словно пытаясь загипнотизировать. Открыв наконец рот, он заговорил по английски, явно ради нее:
— Наверное, нам действительно стоит взглянуть на мою пациентку. Мне очень жаль, профессор, что вам не удастся поужинать, однако девушка сильно взвинчена. Вероятно, нам следует ее успокоить.
С мученическим выражением лица профессор встал из за стола. Уже не в первый раз небольшая процессия, выстроившись цепочкой, двинулась по раскачивающемуся коридору.
< . . . >
Официант каким-то образом умудрился оставить профессору с Хэйром несколько блюд, и они ужинали в мрачном молчании. Десерт подходил к концу, когда в вагон-ресторан вошел доктор и уселся за их столик.
— Простите, что отвлекаю. Я хотел бы обсудить с вами девушку англичанку.
Профессор рефлекторно охнул, уверенный, что Айрис снова что-то учудила.
— Кофе, будьте любезны, — обратился он к официанту. — Черный… Ну и что стряслось на этот раз?
— Как медик я чувствую на себе груз ответственности, — объяснил доктор. — Психическое состояние девушки представляет опасность.
— Какие у вас основания утверждать подобное? — уточнил профессор, который доверял только заявлениям, подкрепленным фактами.
Доктор пожал плечами:
— Даже неискушенному наблюдателю ясно, что у нее галлюцинации. Она выдумала себе несуществующую попутчицу. Но есть и другие признаки: легко приходит в возбуждение, подозревает всех и каждого, склонна к насильственным действиям…
Заметив, что Хэйр непроизвольно поморщился, доктор переключился на него:
— Прошу прощения, девушка — ваша невеста?
— Отнюдь, — проворчал Хэйр.
— Быть может, возлюбленная или близкий друг? Не удивлюсь, если она на вас злится. Это так?
— Моя популярность за последнее время несколько упала, — вынужден был признать Хэйр.
— Спасибо за откровенность, это подтверждает мой диагноз. Один из основных признаков психического расстройства — агрессия по отношению к тому, кого любишь.
Почувствовав, что завоевал симпатии Хэйра, доктор поспешил продолжить:
— В принципе опасность не так уж и велика. В данный момент ее мозгу крайне необходим отдых. Если она хорошенько выспится, я уверен — наутро она будет в порядке. А вот если мы позволим ей и дальше себя накручивать, последствия для психики могут оказаться… прискорбными.
— Пожалуй, — с грустью согласился Хэйр. — Мне самому ровно то же самое пришло в голову.
— И что вы предлагаете? — осторожно поинтересовался профессор.
— Я дам вам безвредное снотворное, а вы уговорите его принять.
— Она откажется.
— В таком случае необходимо ее заставить.
— Невозможно. Она сама себе хозяйка.
— А если вы попробуете пойти на хитрость?
Профессор упрямо молчал, и доктор поднялся из за стола.
— Могу вас заверить, что мне хватает хлопот и с собственной пациенткой. Я всего лишь считал своим долгом вас предупредить. Как врач я дал клятву помогать людям, платят мне за это или нет. Но теперь, когда я объяснил положение вещей, решать вам. Моя совесть чиста.
Доктор собрался уже с оскорбленным видом удалиться, но Хэйр задержал его:
— Обождите, доктор. Я вас прекрасно понимаю. У меня тоже однажды после сотрясения мозга были галлюцинации. — Он обернулся к профессору и с надеждой спросил: — Неужели мы ничего не схимичим?
Длинная верхняя губа профессора от неодобрения еще больше вытянулась.
— Подобным прошу заниматься без моего участия. Это откровенное покушение на права мисс Карр. Она — свободный человек.
— То есть вы будете играть в благородство, а она пусть хоть в дурдом отправляется? — разозлился Хэйр.
Профессор лишь кисло улыбнулся в ответ:
— Лично я полагаю, что подобный исход совершенно исключен. По работе мне доводилось сталкиваться с юными истеричками.
— И что же вы предлагаете делать? — вопросил Хэйр.
— По-моему, ей нужна только хорошая встряска, и она живо придет в себя. — Подкрепившись, профессор снова почувствовал себя хозяином положения. Допив кофе с ликером, он смахнул крошку со своего сюртука, неторопливо поднялся и сообщил: — Я сам побеседую с мисс Карр.